Наверх
Гейша, 54 - 24 марта 2013 21:16
Отредактировано:24.03.13 21:38
Рассказ "Консервативный позитив"
Петров женился на Ивановой, когда ему было 25 лет, а ей 23. Он только что закончил Московский инженерно-строительный, а она была в ординатуре Первого Медицинского. Они прожили долгую и счастливую жизнь. Он работал на крупных стройках, сначала простым инженером, потом руководителем. Она сначала была врачом - отоларингологом , потом защитила диссертацию и стала доцентом кафедры. Они всегда поддерживали друг друга , и морально, и в смысле реальной заботы.
У них двое детей. Сын - кандидат наук, заведует отделением в большой клинике. Дочь - главный экономист в крупной строительной компании.
У них четверо внуков: три мальчика и одна девочка.
Сейчас Петров на пенсии. Они с Ивановой почти всё время, кроме зимних месяцев, живут на даче под Москвой. Петров пишет воспоминания о своей работе на крупных стройках страны, а Иванова еще преподаёт на четверть ставки , один раз в неделю.
По субботам на даче собирается вся семья: сын и дочь с невесткой и зятем, со всеми внуками. Они гуляют по лесу и вдоль реки, любуются природой, рассказывают, как прошла неделя. Потом жарят шашлыки и ужинают на веранде.
У них очень дружная семья.
Господи!
Какая тоска!
Но почему?
Разве мы стремимся к несчастьям и бедам, к изменам и разлукам, к бедности, зависти, злобе? К роковым несовпадениям, фатальным охлаждениям? К ссорам и обманам? К войнам и катастрофам, наконец?
Нет, конечно.
Почему же тогда нам интересно читать про всё это , даже если оно написано так, средненько, не очень чтобы шедевры мировой литературы?
Почему просто скулы сворачивает при виде нормальной жизни нормальных людей?
Кстати, не только в книгах. В реальности тоже.
Добавить комментарий
Комментарии: 36
Одна девушка рассказывала, как на улице подошла к ней культурная старушка и спросила, который час. Девушка, как это ныне водится, полезла в сумочку, достала мобильный телефон и сообщила старушке время. 'Но мне не нужно время из телефона! - воскликнула капризная старушка. - Мне нужно время из часов!'
И старушка эта кое-что таки понимала про время. То время, которое мы все почти сейчас носим с собой и держим в доме - оно вырабатывается при помощи суетливых электронов, про которые точно известно только то, что они всегда находятся не там, где им положено. И в результате получается совершенно несусветная дичь: только что вроде бы было без четверти, но посмотришь через пятнадцать минут - а там уже наступило завтра. Такие приборы годятся только на то, чтобы узнавать по ним на сколько ты уже опоздал. Ну или о том, что всё равно уже никуда не успел.
Человек, пытающийся жить по такому времени, обычно носится как угорелый, глаза его бегают, язык его сух и дыхание поверхностно. И жизнь свою он заканчивает как-нибудь нелепо: в автомобильной пробке или в очереди на излечение от простатита.
Настоящее же время делается совсем не так. Оно не скачет, как полкило блох - оно вообще предпочитает никуда не двигаться. Время вообще очень похоже на туман: если сверху ветер носит его клочьями, то в низинах оно лежит неподвижно. Помните, в доме у бабушки обязательно был такой механизм для производства медленного-медленного времени: чтобы оно хоть немного двигалось вперёд, нужна была тяжёлая-претяжёлая гиря на каторжной цепи, которую каждое утро нужно было возвращать на место. И было долгое-долгое утро, и нескончаемый день, и бесконечный вечер. И ничего вокруг этого механизма никогда не менялось и висели вокруг него всё те же портреты в синих рамках: бабушка в подвенечном платье рядом с мужчиной, похожим на артиста из кинофильма 'Трактористы'; давно всеми забытые родственники, испуганные наши родители, вытаращившие глаза из-за треснувшего стекла, за которым располагается уже вообще совершеннейшая древность. И кровать с уложенными горкой подушками, на которой строжайше запрещено валяться днём, и термос времён советско-китайской дружбы с завёрнутой в шоколадную фольгу пробкой, и муха, лениво и неутомимо бьётся жестяной своей головой об оконное стекло.
А если зайти в пустой дом в заброшенной деревне, в нём обязательно найдутся сломанные ходики. Это значит, что всё: время кончилось и наступила, ясное дело, вечность.
Но не для нас: у нас в кармане пищит, в ухе звенит и в голове тикает. Типа жизнь у нас.
Показать ответы (3)
И старушка эта кое-что таки понимала про время. То время, которое мы все почти сейчас носим с собой и держим в доме - оно вырабатывается при помощи суетливых электронов, про которые точно известно только то, что они всегда находятся не там, где им положено. И в результате получается совершенно несусветная дичь: только что вроде бы было без четверти, но посмотришь через пятнадцать минут - а там уже наступило завтра. Такие приборы годятся только на то, чтобы узнавать по ним на сколько ты уже опоздал. Ну или о том, что всё равно уже никуда не успел.
Человек, пытающийся жить по такому времени, обычно носится как угорелый, глаза его бегают, язык его сух и дыхание поверхностно. И жизнь свою он заканчивает как-нибудь нелепо: в автомобильной пробке или в очереди на излечение от простатита.
Настоящее же время делается совсем не так. Оно не скачет, как полкило блох - оно вообще предпочитает никуда не двигаться. Время вообще очень похоже на туман: если сверху ветер носит его клочьями, то в низинах оно лежит неподвижно. Помните, в доме у бабушки обязательно был такой механизм для производства медленного-медленного времени: чтобы оно хоть немного двигалось вперёд, нужна была тяжёлая-претяжёлая гиря на каторжной цепи, которую каждое утро нужно было возвращать на место. И было долгое-долгое утро, и нескончаемый день, и бесконечный вечер. И ничего вокруг этого механизма никогда не менялось и висели вокруг него всё те же портреты в синих рамках: бабушка в подвенечном платье рядом с мужчиной, похожим на артиста из кинофильма 'Трактористы'; давно всеми забытые родственники, испуганные наши родители, вытаращившие глаза из-за треснувшего стекла, за которым располагается уже вообще совершеннейшая древность. И кровать с уложенными горкой подушками, на которой строжайше запрещено валяться днём, и термос времён советско-китайской дружбы с завёрнутой в шоколадную фольгу пробкой, и муха, лениво и неутомимо бьётся жестяной своей головой об оконное стекло.
А если зайти в пустой дом в заброшенной деревне, в нём обязательно найдутся сломанные ходики. Это значит, что всё: время кончилось и наступила, ясное дело, вечность.
Но не для нас: у нас в кармане пищит, в ухе звенит и в голове тикает. Типа жизнь у нас.
