Всеволод Юго-З, 68 - 31 января 2013 12:46

= ПЕРСПЕКТИВНЫЕ ДРУЗЬЯ =

После первой бутылки язык гостя начал постепенно развязываться.
Пошла, как это случается, хамовитая, беспардонность и излишняя откровенность.
- Вооот, - загадочно улыбаясь, протянул Вовчик, - ты всё удивляешься: куда, мол, друзья девались? А, если посмотреть суке-правде прямо в глаза?
- Ну, и что будет? – Переспросил Епидеев, делая вид, что только и делает, что смотрит ей в глаза с утра до вечера.
- Вот тебе и ну! Какой, блин, из тебя сейчас друг - без работы, без положения, без связей, в конце концов? Ты только не обли-обли-обижайся!
Язык Вовчика заплетался, но опьянению справиться с ним было, как это бывало и в студенческую пору, не просто.
Епидеев махнул рукой, мотнул головой, всем видом показывая, что его это совершенно не трогает. Мол, всё понимаю, не вчера родился.
- Друзья, - продолжил Вовчик – это великая штука, понимаешь. Это – плечо. Это – взаимопомощь! А ты? Ты не то, что помочь, выпить как следует уже не можешь!
Вовчик остановил суровый взгляд где-то в районе епидеевской переносицы и продолжил:
- Друг... - Как пророк с иконы, поднял он вверх указательный палец, - это... опора. Друг – это... перспектива. Друг – это взаимонадежность, взаимовыручка. Чтобы каждый мог положиться на друга. Помнишь, как у Высоцкого?
И он, отстукивая по краю стола ритм, пьяно затянул «Песню о друге».
Если рядом с тобой чужой
Ты его не брани – гони...
- Так что, брат, обижайся – не обижайся, а друг из тебя, если без сантиментов, увы, хреновый, совсем неперспективный.
- Это в смысле времени дожития, что ли? - Попытался смягчить удар в самое больное для себя место Епидеев. – Так все под богом ходим. Никто не знает, как завтра обернется. И с хорошим здоровьем люди загибаются, и - с никудышным живут. Ты же про время дожития?
- И это тоже, - недовольно промямлил, бросая в рот кусок селёдки, Вовчик. – Но, не это главное. Понимаешь, ты – как вышедший из-за покерного стола партнер. Смотреть можешь, но подсказывать, говорить свое мнение – уже ни-ни. Привидение, етить. Поэтому, уж извини за откровенность, - ты вроде есть, и тебя вроде нет. Понимаешь? И не обижайся! Таких, как ты, если честно, у нас в стране – большинство!
Вовчик запрокинул рюмашку, блаженно закатил глаза и, не закусывая, продолжил:
- Обижаться здесь не на кого! Фишки есть – играешь. Закончились – идёшь домой. Такова селяви, понимаешь. Всем раздавали, типа, поровну. Помнишь ваучеры?
Вовчик так неаккуратно расхохотался, что чуть не пропустил водку в дыхательное горло.
- Помню, - как можно безразличнее ответил Епидеев, постукивая ладонью по спине Вовчика.
Они ещё около часа проговорили, но больше для того, чтобы как-то сгладить неприятный спорный момент. Затем, пожелав друг другу многозначительного «Всего», разошлись.
Дома Епидеев на две трети наполнил чаем большую, всю в каких-то аляповатых рисунках, чашку, долил до краёв из принесенной последними гостями бутылки бальзам и, отпивая по-глоточку вкусный, горячий, с прекрасным запахом, напиток, подумал: «Неперспективный друг, говоришь. Ну-ну».
Подумал ещё раз и... почти успокоился.
Всё правильно. Конный пешему - не товарищ. И придраться не к чему.
В конце-концов, он и сам это хорошо знал.
И нет здесь ничьей вины. Нет.
Он ещё раз подлил кипяток, плеснул бальзам и, как каждый вечер, включил телевизор.
Шло какое-то очередное вечернее околополитическое «бла-бла-шлоу».
Два бывших однокурсника – Слава Никонов и Коля Злобин, с которыми, казалось бы, еще вчера играли на уроках физкультуры в футбол, с пеной у рта, на грани оскорблений и рукоприкладства, язвительно спорили о возможных путях преодоления кризиса взглядом изнутри (Слава) и под видом беспристрастного американского наблюдателя (Коля).
Третий, играющий по жизни роли ведущего популярной передачи и одновременно писателя, также однокурсник двух первых «спорщиков», предоставлял слово то одному, то другому.
И на истфаке МГУ, и в жизни, все трое друг для друга были и оставались вполне перспективными друзьями.
Май, 2010 г.

• 
• 
•