Всеволод Юго-З, 69 - 21 августа 2012 13:22

= ДАВАЙ СМЕЯТЬСЯ ВМЕСТЕ =
Посвящается Елене С.

От автора:
Этому рассказику более 40 лет. Недавно нашел в архивных папках много разных страничек, напечатанных на старых машинках: «Москва», «Ятрань», «Эрика» и др.
Был среди юношеских зарисовок и этот неотшлифованный текстик.

В нос ударил запах тины и вяленой рыбы.
Слава постарался вздохнуть как можно тише, чтобы не спугнуть её сон и попробовал подумать о чем-нибудь хорошем.
За окном, сквозь утренний туман, можно было рассмотреть две чуть заметные серые фигуры: мужчину и женщину. Он шли по пляжу, у самой кромки воды и недалеко от них вовсю горланили чайки. Это напомнило московское утро с криком ворон, которые тоже с утра до вечера что-то всё время делят и о чем-то спорят.
На пирсе никого не было и только мерно покачивающиеся лодки без вёсел и пара ржавых катеров, накрытых старым, в дырах, разноцветным брезентом, напоминали о том, что сюда кто-то иногда заходит.
С другой стороны, постепенно вырастая из тумана, начал проступать небольшой рыбацкий посёлок с беспорядочно разбросанными, обмазанными белилами, с соломенными и черепичными крышами, домиками.
Солнце постепенно поднималось, утренний туман рассеивался и уже стали видны рыбачьи лодки, отдельными группами стоящие перед горизонтом.
«Как хорошо!» - Подумал Слава и посмотрел на неё. Хорошо, что спит. Проснется, начнутся разговоры. Вернее, он их начнет. Славик терпеть ненавидел девушек, с которыми не о чем поговорить под одеялом. Зачем они вообще? Хуже, чем куклы из западных секс-шопов. Те, хоть «от природы» молчат.
Ресницы Ленки задрожали и постепенно стали раздвигаться, открывая большие, голубые глазули, с самого утра всегда какие-то отсутствующие и немного грустные. Впрочем, они всегда были такими и загорались лишь тогда, когда начинала говорить сама или очень внимательно слушала.
Ленка заметила его взгляд и спросила детским, грудным голоском, который ему очень нравился:
- Ну, почему ты никогда не хочешь быть нежным? Мне так хотелось бы, чтобы ты со мной всегда был нежным. Я бы любила тебя ещё сильнее. Правда-правда!
- Не пугай. Меня и так устраивает твоя любовь, - ответил Слава, стараясь придать голосу нежные нотки и почувствовав себя в роли волка-обманщика, который голоском мамы-козы пытается усыпить бдительность маленьких, безобидных козлят.
- И ты совсем не хочешь, чтобы я любила тебя сильнее? - Голоском девочки-капризули спросила она, тесно прижимаясь всем телом, словно обволакивая и стараясь растворить в себе.
- Зачем? От добра добро не ищут и «очень хорошо» уже не есть «хорошо».
- Почему?
- Да, потому что после «Очень хорошо» идет - «плохо», а, затем, - «очень плохо». И, так по кругу. Понимаешь?
- Нет. Не хочу понимать твою дурацкую теорию. И не буду!
Славику очень нравились подобные разговоры ни о чём, которые ни к чему не приводят. Поэтому можно было абсолютно не опасаться резкости и угловатости фраз. Он любил в воскресные дни или на отдыхе первые четверть часа не вылезать из кровати, ощущать рядом с собой чье-то приятно пахнущее тело и болтать просто так, ни о чем.
- Ну, давай всё-таки разберёмся, - предложил он. – Мне кажется, ты уже с утра совсем запуталась. Подумай хорошенько: ты полюбила меня сильного и грубого. Только такие самцы и привлекают внимание большинства юных созданий. Так? Мне всё нравится. Я ничего менять не хочу. Так? Поэтому я таким и остаюсь для тебя. С другими я совершенно другой. С каждым – разный. Но, это – другие миры. Они не касаются ни тебя, ни наших отношений.
- Странно, - ответила Ленка с грустинкой в голосе. – А, я думала, что для тебя самое важное – наш мир.
- Не капризничай. Конечно, когда я с тобой, наш мир для меня самый важный. Но, он все равно не может заменить мне вселенную. Иначе начнется просто обман. А я, ты знаешь, никогда не вру.
- Не обижайся. Ты мне нравишься таким, какой ты есть.
Но, Славика уже понесло:
- Правильно. Если я изменюсь, то изменятся все наши отношения. А я всем доволен. Я редко бываю всем доволен. Но, сейчас, доволен, и мне очень хорошо с тобой. Я ничего не хочу менять.
- А, давай все-таки попробуем? – Предложила она. – Если лучше не получится – я тебе скажу.
- Ха! Интересно ты придумала! Мне туда-сюда облики менять, эго свое насиловать, из одной оболочки в другую влезать-вылезать, а ты будешь со стороны присматриваться, как будто костюм подбираем и все время повторять:
- Нет, это не то, примерь следующий. Нет уж. Дудки! Это слишком рискованное занятие для моей нервной системы.
- Ой! Поглядите на него! В семнадцать – совсем старик.
- А, в твои семнадцать на Руси уже в старых девах ходили!
- Сам ты – старая дева! И, вообще, все «девы» - такие зануды!
- Тебе виднее. Могу и молчать. Как профи-телохранитель.
- Нет уж. Я – девушка молодая, интересная, мне нравится, когда за мной ухаживают и говорят, и говорят. К тому же, мне очень нравится тебя слушать. Именно тебя, дурачок!
Славик в знак благодарности еще сильнее притянул её к себе и положил свою ногу между её в надежде на незатянутый бодрящий утренний секс, который или окончательно прогонит сон, или переведет во вторую фазу утра с дремотой почти до обеда.
Его телодвижения сыграли роль, оба почувствовали желание и, как смогли, отблагодарили друг друга за несколько дней без ругани и нервотрепок.
Он обнял её еще раз и поцеловал: в начале в губы, затем – в шею, затем, все ниже и ниже.
- Вот и чудненько! – прошептала она, когда их лица вновь сблизились. – Ты знаешь, как ты меня сейчас поцеловал?
- Знаю: как всегда и всех, - ответил он как можно равнодушнее, ожидая её реакцию.
Другая девица наверняка обиделась бы за такой ответ, надула губки, натянула на себя простынь и отвернулась. А, то, и совсем вышла из комнаты. Но, Ленка никогда не подражала «другой девушке

• 
• 
•